Плохая война - Страница 84

Бык работал сколько мог, пока за поздним ужином не упал лицом в стол и не уснул. После вчерашней драки, последнего штурма и единолично подавленного ночного бунта, его приказания выполнялись незамедлительно, а слегка пошатнувшаяся дисциплина вернулась на прежний уровень. Работы по разборке плотины, хотя и не позволили спасти затопленное имущество, показали, что скромный булочник, всю жизнь избегавший командных должностей, способен руководить если не военными действиями, то коллективным трудом.

Герр Вурст безмятежно погрузился в сон вскоре после того, как его голова в ночном колпаке коснулась вышитой подушки с кисточками. Чтобы уснуть, он считал свинок, которые гордо шествовали через восстановленный мост. Толстые круглые свинки вызывали спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Сон пришел вместе с кабаном номер пятнадцать.

Марте было не до сна. Её мир, в котором можно было не думать ни о завтрашнем дне, ни о собственной безопасности, ни даже о деньгах, рухнул со смертью мужа. Она осталась одна в незнакомом городе, по которому ходят не меньше тысячи солдат, охочих до женщин и золота. Шкатулка с драгоценностями и бумаги Маркуса, по которым можно было получить ещё большие деньги, не могли обеспечить даже привычный уровень безопасности, а про всеобщую любовь и уважение можно было и не вспоминать — все, кто пришел в Швайнштадт в рядах полка фон Хансберга, были мертвы. Марта уснула только под утро, но проспала не долго. Проснувшись, она быстро оделась, с трудом натянув купленное вчера почти новое платье. В дисциплину среди швейцарцев, только что захвативших город, Марта не верила. Поэтому она на всякий случай повесила на пояс кинжал, в левую руку взяла заряженную картечью аркебузу, сверху накинула лёгкий плащ, чтобы прикрыть оружие, и отправилась искать Макса. Сегодня у него свадьба, а завтра он уезжает вместе с армией. Пока ещё есть возможность нормально попрощаться. А потом собрать вещи, найти в обозе повозку Маркуса и убраться отсюда, куда глаза глядят.

Марта переходила через площадь, направляясь к дому бургомистра, когда её окликнули со стороны гостиницы.

— Эй, красотка!

Марта обернулась. В двадцати футах от неё стоял тот самый толстяк-швейцарец, чудом не догнавший её позавчера. На этот раз на нём вместо доспеха была поварская куртка и фартук с характерными пятнами, а в руках вместо двуручного меча — разделочный ножище длиной в локоть. Марта сунула правую руку под плащ, нащупывая аркебузу. Выстрелить от бедра? Можно промахнуться. Выстрелить как положено, уперев приклад в плечо? Можно не успеть. Потянуть время? Придётся.

— Здорово, толстячок!

— Помнишь меня? Я тебя одетую сразу и не узнал. А ноги у тебя что надо.

— Помню-помню. Хорошо бегаешь. Тебя так и не убили?

— Как видишь. А ты в меня стреляла?

— Если бы я в тебя стреляла, ты бы тут не стоял. А что ты тут делаешь в таком виде?

— Я теперь большой начальник, — Бык грустно улыбнулся, — да кухню не на кого оставить. Вот, слежу, что на свадьбу готовят. А ты замужем?

— Уже два дня как вдова. А тебе-то что? Меня мелкие лавочники не привлекают.

— Эээ, красотка, — Бык убрал нож за пояс и вытер руки в фартук, — Женщина не должна быть одна. Куда ты без мужа? В ландскнехты пойдешь? Или останешься в городке, купишь домик и будешь вести скромное вдовье хозяйство, а по вечерам принимать какого-нибудь местного мужичка?

— Ты к чему клонишь, толстяк? Ты все равно не в моём вкусе, — Марта заставила себя убрать руку с аркебузы.

— А кто в твоём? — Бык сделал пару шагов вперед.

— Молодые, высокие и стройные, — Марта успокоилась и тоже сделала шаг навстречу.

— Как этот баронет, наш наниматель?

— Например.

— Так у него сегодня свадьба. Выходи лучше за моего сына. Молодой, высокий и стройный, а в остальном весь в меня. Он у меня последний остался, наследником будет. А ты, по всему видно, баба хозяйственная, с приданым и без лишних родственников.

— С каким ещё приданым? Ты на что намекаешь?

— Твои итальянские ботиночки вышиты золотой нитью. Хочешь выглядеть незаметно, а дешёвой обуви у тебя нет. Берет бархатный, плащ на шёлковой подкладке. Руки ухоженные. У тебя муж был не меньше, чем хуренвайбель.

— Профос.

— Тоже неплохо. Привыкла, что за мужем, как за каменной стеной? Одной тебе теперь плохо будет.

— За горожанина я замуж не пойду. Для них любая кампфрау все равно, что проститутка. Лучше быть любовницей графа, чем женой лавочника.

— Где ж ты графа-то возьмёшь? Здесь у нас всего один, и тот сегодня женится. Молодой, высокий, только зачем молодому графу любовница, которая в два раза его старше и уже была замужем?

— Ему нравятся женщины постарще и с опытом. Он как раз на такой женится.

— Благородные господа женятся не по любви и не для удовольствия, а для того, чтобы заключить выгодный союз и чтобы были законные наследники.

— А ещё благородным господам положено иметь хотя бы одну постоянную любовницу. Не считая непостоянных.

— И что, ты сейчас всё бросишь и пойдешь соблазнять молодого графа? Не валяй дурака.

— Да! Всё брошу и пойду!

— Ну, смотри. Если передумаешь, обращайся.

Марта фыркнула, повернулась и пошла дальше. Бык проводил её взглядом до самых дверей и только потом вернулся к своим кастрюлям и сковородкам.

«А правда, может быть, рановато прощаться с Максом?», — думала Марта, преодолевая последние ярды до дома бургомистра. «Любовницей? Зачем? За деньги? Нет, не ради денег. Влюбилась? Может быть, и влюбилась. Но благородным господам положено жениться на благородных дамах. Каждому булочнику понятно, что это не более, чем поросшая мхом традиция. Максимилиан удачно разыграл партию со свадьбой, но нельзя же всерьёз ревновать его к жене. Он не может не знать, что есть другие, не менее старые и не менее популярные в высшем обществе традиции. А если он разлюбит несчастную Марту? Если дорогу перебежит какая-нибудь смазливая малолетка вроде Гертруды? Тогда… Еще один гвоздик на прикладе. В худшем случае придется выйти на покой бывшей любовницей графа, а не вдовой ландскнехта».