Плохая война - Страница 27

Вечером у бургомистра собрались новоприбывшие господа рыцари и наиболее почтенные и заслуженные жители Швайнштадта. Хозяин начал застольную беседу с того, что повторил фразу, сказанную утром хозяину гостиницы, что это самая дисциплинированная армия, которая посещала этот скромный городок на его памяти.

Основной интерес бюргеров вызвали ближайшие стратегические планы, но фон Хансберг всех успокоил, заявив, что их задача — присутствовать здесь, чтобы предполагаемый противник предпочел переправу в Левенбурге. Левенбург, куда в прошлом году переехала нежно всеми любимая свиная ярмарка, никому из присутствующих не было сколько-нибудь жалко, потому больше тема войны не поднималась.

— А позвольте узнать, на каком основании ваша армия находится в моем городе, да ещё и бесплатно, — задала мучавший её ещё с прошлого вечера вопрос графиня де Круа, — ведь мы не принадлежим ни к одной из воюющих сторон?

— Насколько я помню, — насколько можно вежливее ответил фон Хансберг, — десять лет назад мы уже проходили через этот городок с разрешения покойного графа.

— Бургомистр? — обратилась графиня за подтверждением или опровержением.

— Это событие действительно имело место, Ваша светлость.

— Уверена, что оно, как Вы выражаетесь, «имело место» с формулировкой «однократно, без права требовать подобного разрешения в дальнейшем». Не так ли, мэтр Вурст?

— Не могу знать, Ваша светлость, соглашение в письменной форме должно быть в Вашем архиве.

— Ах вот, значит, как! То есть я, получается, сама виновата, что не перерыла весь архив покойного мужа за последние десять лет, чтобы найти одну бумагу, чтобы меня не могли обмануть ссылаясь на её якобы отсутствие! Нет, мэтр Вурст, Вы не дождетесь от меня удовлетворения Вашего прошения!

— Прошу прощения, Ваша светлость, — неожиданно подал голос толстый трактирщик Фридрих, — но ведь после повышения пошлин у нас дела пошли настолько плохо, что доход, отчисляемый в Вашу пользу снизился в два раза. Раньше свиная ярмарка давала очень хорошие отчисления в пользу семьи де Круа, а теперь ни ярмарки, ни, соответственно отчислений.

— Свиные ярмарки — не лучшая тема для разговора с благородной дамой, — с возмущением заявила Шарлотта.

— Но Ваша светлость, мы можем предоставить все расчеты, показать бухгалтерские книги…

— Не надо забивать мне голову вашими скучными цифрами. Меня вполне устроит, чтобы ваш скучный городок исправно платил свои скучные налоги, а снижать их я и не подумаю.

Этим же вечером, по случаю размещения в приличном городе и при отсутствии в ближайшей перспективе военных действий, солдаты решили повеселиться. Отличился не кто иной, как студент-сержант-вербовщик Эрик в компании с двумя нанятыми им новобранцами — блудными сынами Швайнштадта. Кто-то из них, заметив под крышей ратуши основательный блок с толстой веревкой, при помощи которого кровельщики поднимали черепицу, подумал, что будет очень весело тихо затащить на крышу какую-нибудь плохоснимаемую скотину. Свинью не получится тихо вытащить из хлева, поросенок слишком громкий и поднимет на ноги весь город, с лошадью втроем не справиться. На глаза попался чей-то мул.

Животное спокойно дало себя отвести к ратуше, затолкать в корзину для груза и закрепить веревками. Но на уровне второго этажа мул забеспокоился и начал дергаться, раскачивая корзину. В результате корзина не выдержала, крепления с двух сторон оторвались, и мул, пролетев пару десятков футов, врезался прямо в тянувших веревку хулиганов.

Мул был трезвый, поэтому, упав с высоты второго этажа, убился насмерть. Хулиганы были пьяные, поэтому вылезли из-под свалившейся на них туши без единой царапинки. Ещё не поздно было убежать, когда один из них поскользнулся, упал и сломал неловко выставленную руку. Пока двое других убеждали его не кричать и пытались как-нибудь утащить сообщника с места преступления, какой-то проходивший мимо очень добрый ландскнехт сбегал за полковым медиком.

Доктор Густав имел репутацию мягкого и доброго человека, непробиваемого флегматика, а эту ночь он как раз собирался нескучно провести с симпатичной вдовушкой из местных. Кстати, от её крыльца и был уведён мул. Но во-первых, его прервали на самом интересном месте, во-вторых, оказалось, что мул, привязанный у крыльца, куда-то подевался, в третьих, мул тут же нашелся, только мёртвый, а в-четвертых, вместо того, чтобы приятно провести ночь, ему придётся лечить того самого идиота, который помянутого мула украл и убил.

Родной шведский язык лекарь порядком подзабыл, а немецкий выучить как следует так и не удосужился, так что последние десять минут из четвертьчасового ругательства были произнесены на популярной в медицинской среде вульгарной латыни, как с упоминанием обыкновенных богохульств и чертыханий, так и с типично медицинскими непристойностями физиологического характера, страшными диагнозами и пожеланиями, связанными с будущим состоянием здоровья пациента.

В это время лучшие представители швайнштадского общества и благородные гости города как раз вели светскую беседу под легкую музыку в доме бургомистра, соседнем с ратушей. Им повезло не то, чтобы ничего не услышать, а не обратить внимания на доносившиеся через закрытые узкие окна обрывки фраз. Но Маркус, который только что лег спать в соседнем доме, все отлично слышал. Он интуитивно чувствовал беспорядки, хотя и не понимал латынь.

Разгонять беспорядки врукопашную, стрелять в воздух или сотрясать тот же ни в чем не повинный воздух нотациями о морали и нравственности в привычки профоса не входило. Спасло зевак, собравшихся вокруг доктора и пациента только то, что Марта, которой муж приказал зарядить крупнокалиберную аркебузу мелкой дробью, вместо дроби зарядила поваренную соль.