Плохая война - Страница 42

Все прочие звуки отошли куда-то далеко.

Дверь, жалобно скрипнув, начала открываться. Передние ноги тяжелого боевого коня Бурмайера со стуком опустились на булыжную мостовую. Рыцарь без страха и упрека повернул голову в сторону стоящего прямо перед ним последнего препятствия. Тяжелый взгляд из-под козырька шлема. Правая рука с длинным окровавленным мечом поднялась на широкий замах. Левая еле заметным движением тронула поводья, чтобы через мгновение направить коня вперед.

С точки обзора за спиной Антуана и чуть выше него открывался шикарный вид на сверкающего доспехами рыцаря верхом на великолепном вороном жеребце, полуодетого Максимилиана с мечом, стоявшего перед ним под аркой открытых ворот, и тяжелую дубовую дверь в сорока шагах за его спиной.

Макс, на лице которого улыбка любопытного, первый раз дергающего лошадь за хвост с мыслью «сейчас будет что-то интересное», переложив меч в левую руку, правой выдернул кинжал из ножен, после чего левой рукой бросил катцбальгер в лицо врагу, почти одновременно правой метает кинжал.

Тяжелый седельный меч с силой отбил в сторону катцбальгер, едва тот оказался в пределах досягаемости. Ещё не успел затихнуть звон от столкновения клинков, а на пол-локтя над мечом Антуана, по оптимальной параболе, не вращаясь, стрелой пролетел тонкий трехгранный кинжал.

Дверь, ещё раз скрипнув, открылась полностью, на пороге Шарлотта. Антуан, уже мертвый, свалился с седла влево, кинжал вошел ему в правый глаз по самую рукоять. Безоружный Макс подбежал не к поверженному врагу, а к лежащему у стены своему мечу, подобрал его и оглянулся в поисках остальных противников.

К этому моменту около двадцати пехотинцев были убиты, в три раза больше ранены, а из незваных гостей в живых остался один только герцог де Водемон, спешенный, несколько раз раненый, прижавшийся спиной к стене, но все ещё опасный.

Максимилиан успел вовремя, чтобы предложить пожилому джентльмену сдаться, пока он ещё жив. Но герцоги кому попало не сдаются.

— Кто ты такой, чтобы предлагать мне сдаться? Хотя бы опоясанный рыцарь?

— Увы… Максимилиан, третий сын барона Фридриха фон Нидерклаузица к Вашим услугам.

— Преклони колено. Посвящаю тебя в рыцари. Встаньте, герр Максимилиан. Теперь я Ваш пленник.

С неотъемлемым чувством глубокого собственного достоинства герцог упал. Только сейчас стало заметно, что он серьезно ранен и истекает кровью.

Чуть позже подбежали Йорг и доктор Густав, слишком поздно разобравшиеся в письме, которое уже во многом потеряло актуальность…

Через пару минут после окончания битвы подбежал от казармы фон Хансберг и с ним несколько десятков ландскнехтов.

— Макс, ты хочешь сказать, что убил Антуана Бурмайера и взял в плен герцога де Водемона? На тебе же не только ни царапины, а даже ни капли крови нет.

— Нууу… в общем да. А ещё я теперь опоясанный рыцарь. Вот.

— Когда ты успел? Я же с того конца улицы видел, как ты только что выбежал из дома?

Свежепосвященный рыцарь скромно развел руками. Так уж получилось…

Шарлотта бросила взгляд на лицо Антуана, отвернулась и залилась слезами. Йорг, опоздавший к началу схватки, весьма вежливо объявил, что она пока будет под домашним арестом как заложница. В ответ на это он был очень некуртуазно послан в пеший эротический тур по-немецки, по-итальянски, по-французски и, конечно же, на возвышенном языке Цицерона и Вергилия, причём последнее изречение прозвучало в два раза сильнее предыдущих, так что солдаты восхищенно присвистнули, а доктор даже поднял голову от ран герцога.

Маркус лежал как убитый, Марте не удалось даже определить, жив ли он. Крови было очень много, и профос совершенно не производил впечатления сколько-нибудь живого.

Йорг поручил профоса заботам доктора, а для Марты нашел не менее важное дело — сторожить графиню де Круа, чтобы она чего-нибудь не натворила и не отправила ещё какого-нибудь письма. Марта сняла с мужа пояс с мечом и кинжалом, перевязь с зарядами, повесила на плечо аркебузу, понятно зачем — чтобы не растащили, только потом пошла за Йоргом.

Шарлотта все ещё плакала и ругалась над телом Антуана, когда назначенная главной тюремщицей Марта подошла к пленнице и грустно посмотрела сверху вниз ей в глаза, после чего с видимой неприязнью заявила, что у нее только что от руки этих самых рыцарей погиб единственный и любимый муж, а её светлость графиня де Круа немедленно отправляется под домашний арест. Графиня подняла голову и презрительно оглядела собеседницу, заметила на её лице и платье следы крови, порох на руках, аркебузу, перевязь с зарядами, пояс с мечом и кинжалом. Ну и платье, само собой, кое-где уже поползло по швам. Потом взглянула Марте в глаза, где нашла что-то, после чего спорить и ругаться совсем расхотелось.

Высокомерная дама, аккуратно переставляя ноги, дошла до дома, но расплакалась сразу же после того, как за ней закрылась входная дверь. Марта продержалась на пару шагов дольше. На лестнице Шарлотта оступилась, вывихнула ногу в щиколотке и упала прямо на Марту, сломав при этом ноготь о жесткую перевязь аркебузы.

— Позвать доктора, ваша светлость? — спросила Марта

— Нет! Не хочу никого видеть! И ты уходи!

— Дайте, я Вам помогу, — Марта присела на ступеньки и взяла в руки стройную ножку Шарлотты.

— Больно! Не трогай! Уходи! Аааа! — Шарлотта кричала ещё пару минут после того, как ступня в суставе встала на место. Кто-то смелый из слуг выглянул из-за угла и тут же исчез, заметив меч и аркебузу, лежащие под рукой у Марты.