Плохая война - Страница 55

К оглавлению

55

— Mmm… Ja, — недовольно ответил кот по-немецки, выворачивая раненую голову из-под женских пальцев и выпуская когти.

— Бедный котик, — посочувствовала Шарлотта, — не убегай, я тебя поглажу.

— Уррр, — ответил кот и устроился поудобнее, подставляя под руки свою шею и подбородок.

— Котик, ты скушал мой обед и будешь исполнять три моих желания.

Симплиций повернул морду сначала к столу, потом обратно, что можно было истолковать, как отказ. Шарлотта снова положила руку коту на голову и сделала другое предложение:

— Ну ладно, тогда ты ответишь на три моих вопроса.

— Mmm…Ja.

— Первый вопрос, — начала Шарлотта, почесывая зверя за ухом, — как ты думаешь, что со мной будет завтра?

Кот вздрогнул, когда ноготь задел за почти зажившую ранку, выпустил когти и зашипел.

— Не шипи на меня, пожалуйста. Я поняла, плохо будет. А меня не убьют?

Кот сделал неопределенное движение головой, которое можно было истолковать как положительный или отрицательный ответ, что применительно к последнему вопросу значило «Да, не убьют» или «Нет, не убьют». Шарлотту ответ устроил и она задала третий вопрос:

— А замуж я снова скоро выйду?

— Мррр-мррр-мррр, — сказал кот.

— Три года… — разочарованно протянула Шарлотта, — ну не так уж и плохо, бывает хуже. О! Я проживу еще минимум три года! Хорошее предсказание! Может быть, ты еще скажешь, где сейчас мой жених?

Кот недовольно дернул головой, как показалось, в сторону разбитого окна. Окно выходило на юг, за ним была площадь, где готовились к битве ландскнехты, потом ратуша с бургомистром, потом Альпы, Швейцария, Италия, Сицилия. Городишко в расчет можно не брать, в Швейцарии вряд ли найдется достойная партия, а в Италии рыцарей полным-полно, на всех хватит.

— В Италии? Неплохо. Хочешь еще мяска?

Кот, устав от беседы, вспрыгнул на стол, укусил какой-то кусочек из оставшихся и, не торопясь, ушел в разбитое окно.

— Вот вредина, — подвела итог Шарлотта, — понадкусывал самые лакомые кусочки, не поел как следует и ушёл, не попрощавшись!

— Ой, Ваша Светлость, у Вас тут был мужчина? — весело воскликнула вернувшаяся с новым блюдом Гертруда.

Глава 17
К вопросу о боевом духе

Всю первую половину понедельника швейцарцы пытались восстановить мост под обстрелом, а защитники города, установив сколоченные из толстых досок щиты, продолжали разбирать свою сторону моста, а противоположную обстреливать горящими стрелами. Лучшие стрелки с городского берега выцеливали инженеров и прочих руководителей строительства. Наследники Вильгельма Телля отвечали тем же.

Пушки Йорга и Маркуса стояли рядом. Хозяйственный хуренвайбель целился долго и неторопливо, как будто платил за использованные ядра и порох из своего кармана, а расточительный профос в тот день продемонстрировал рекордную скорострельность. Первый и в боевой обстановке двигался неторопливо, не изменяя своим привычкам, второй, наоборот, несмотря на солидность и неторопливость в мирной жизни, в бою преобразился, как будто он находится одновременно в пяти местах.

Серо-коричневый костюм Йорга, подобно скромному горожанину без лишней суеты делающему свою работу, не привлекал внимания, но ярко-красный берет привыкшего быть на виду и не кланяться пулям Маркуса подействовал на швейцарских аркебузиров и арбалетчиков как красная тряпка на быка. Правда, попасть довольно долго никто не мог, потому что расстояние всё-таки великовато для прицельной стрельбы по движущейся мишени.

— Маркус, ты бы снял всё-таки берет, не ровен час убьют, — вытерев пот со лба, дал полезный совет Йорг.

Профос пожал плечами и, не желая вступать в спор, убрал со своей ценной для коллеги головы мишень для швейцарцев и сунул её в руки первому попавшемуся ландскнехту. Тот удивленно повертел ненужный ему предмет в руках, думая, куда же его положить. Тут же в задумчивого неудачника попали сразу три пули с того берега, а одна из них даже пробила берет почти посередине.

— Дурак ты, Йорг, и шутки у тебя дурацкие — выругался Маркус, осматривая пробитый головной убор, после чего надел его обратно и вернулся к своей пушке.

Йорг молча перекрестился.

Пока работали пушки, а враг сидел на своем берегу без особых перспектив на переправу, пехота занималась устройством оборонных сооружений, не забывая и периодически отдыхать. У ландскнехтов было приподнятое настроение по случаю победы на мосту. Все искренне считали, что они крутые, а швейцарцы — пустое место.

По такому случаю, кто-то подкинул идею нарисовать на видном с того берега месте оскорбительную карикатуру на швейцарцев. Например, на стене вот этого дома. Ландскнехты долго со вкусом обсуждали, что бы такое нарисовать, традиционно первое место заняла тема любви швейцарцев к крупному рогатому скоту. Инициативная группа сошлась на том, что такое дело надо поручить профессионалу и отправила гонца к Йоргу.

По просьбам трудящихся, стараясь учитывать их многочисленные советы, Йорг принялся за работу. Сначала на стене появился солдат, целующий корову в нос, для чего ему пришлось несколько согнуться. Следуя подсказкам, Йорг изобразил швейцарскую шапочку с «бычьими рогами», сандалию на одной ноге и башмак на другой, дохлого гуся за спиной, «швейцарский кинжал» — schweizerdolch на поясе, разрезы на одежде в виде прямого креста, не блещущее интеллектом лицо с глазами навыкате и носом, напоминающим свиной пятачок.

— Ух ты! — сказали зрители, — как настоящий! Давай, теперь корову рисуй.

Потом на стене появилась корова. Скотинка вышла как живая, с правильными пропорциями и тщательной прорисовкой мелких деталей, но какая-то совсем не смешная, не для карикатуры, а для учебника по животноводству.

55